Дневник АПУ — 2019. День 9. Кочевники

Место, куда нелегко добраться и откуда трудно выбраться.

Виктор Гюго

Экспедиция совершила первую высадку в воскресенье, 30 июня, в Баренцбурге.

— Прыгай в самолет, полетели, посмотришь Баренцбург, Шпицберген.

— Прилетела, посмотрела, собралась за неделю и с марта я здесь. До октября, — говорит Елена Жичкина, капитан лодки «Циркуль» и водолаз.

Неделя сборов казалась ей самой долгой за всю жизнь. Увидеть Шпицберген и Баренцбург ей предложил лучший друг старшего брата — Тимофей Рогожин, директор «Центра Арктического туризма». Весной Лену звали инструктором по дайвингу в Египет, но она выбрала Арктику.

— Кто сюда едет? — спрашиваю.

— Сумасшедшие. Как я, — отвечает Лена.

У нее в Осло квартира в старом городе. Дети выросли и покинули отчий дом. «Кризис среднего возраста», — говорит она про себя: привыкла, что дети рядом, а тут — одна. В Норвегии Елена живет уже 24 года и работает инженером.

— Осло нравится. 20 минут — я в аэропорту, и весь мир — мой.

В Баренцбурге до сих пор добывают уголь. 90 000 тонн уходит на экспорт в Германию и Великобританию, 30 000 тонн оставляют на нужды поселка, где в среднем проживает 450 человек, из которых 70 — дети. Для них в одном здании работают детский сад и школа.

Здесь есть интернет, даже местами ловит wi-fi Barentsburg. Сейчас стали завозить овощи и фрукты — установили хороший холодильник.

— Здесь все хорошо. Смотри. Арктика — она такая: проснуться утром, сесть на подоконник и увидеть море. Это сила.

У Лены было условие — если не дадут квартиру у моря, развернется обратно в Осло. Варит кофе в кастрюле, говорит, что никак не купит кофеварку. Но какая разница?

Бывает, ей звонят: «Ленка, выезжай». И она бросает вещи в катер и едет в любую погоду — забирать людей с другого берега, отвозить специалиста чинить генератор в Пирамиде. Это называется «технический тур». Работают в Баренцбурге по 16 часов в сутки практически без выходных. Ежедневно туристов приходит до ста человек. Поэтому и офис «ЦАТа» расширяется: в 2015 году здесь работало 10, в 2016 — 30, а сейчас — 111 человек. Нет фиксированных туристических сезонов, как говорит Сергей Черников, менеджер по оперативным вопросам и координации приема туристов «ЦАТ»: еще возят зимних туристов на снегоходах, а уже приходят яхты с летними туристами.

Сергей родился и вырос в Москве в рабочем районе, поэтому остро воспринимает любое пренебрежительное определение Баренцбурга как исключительно шахтерского поселка.

— Это очень стереотипное представление — сидим на отшибе и у нас тут заняться нечем.

Как говорит гид Денис Косарев, люди удивляются, что тут есть спортивный зал, сауна и бар. У Дениса свободных вечеров еще не было. Он в Баренцбурге с июня, закончил в ПГУ имени М.В. Ломоносова «Регионоведение», работал учителем в школе, а потом подался в Арктику.

— Буду возвращаться в никуда, — говорит он об окончании контракта в Баренцбурге и уже думает, что возможно, стоит здесь задержаться подольше.

— Потому что здесь в кайф, — говорит мне Лена, разливая в кружки кофе.

Ее папа был океанологом и составлял карты ледовой обстановки на Шпицбергене. Приехала по стопам отца — отчасти это правда. Для нее Баренцбург — это частичка России. Здесь все другое, она даже ловит себя на мысли — говорит по-русски. Хотя 24 года привыкла изъясняться на норвежском.

— Шпицберген меня украл, — говорит Лена и садится на подоконник в своей однокомнатной квартире в Баренцбурге, где все вещи достаются по наследству от предыдущих хозяев. В августе к ней приедет сын. Дочь поступила учиться — времени нет.

Причина оказаться на Шпицбергене — у каждого своя. У Сергея Черникова — нежелание жить на материке. «Материк» для него — это Москва или любой другой большой город. В маленьком поселке с одной улицей он чувствует причастность ко всему происходящему. Рассказывает о баре «Красный медведь», в котором постепенно собирается наша экспедиция. Сергей взял чай, я — апельсиновый сок со льдом. Валюта — норвежские кроны.

— В баре, когда только открывались, были белые стены и зеркала. Атмосфера нулевая. Сами красили. Норвежцы говорят: у вас самый классный на Шпицбергене бар. Ступеньки в музее линейкой замерял (чтобы удобно было ходить). Почту красил. Причастен ко всему в общем.

В Москве все суетятся, как говорит Сергей, и самое страшное для него, что суетятся, не зная или не понимая до конца целей и задач, словно потерянное поколение — к чему и зачем идут. Ценности современного общества для него неприемлемы. А какие тогда?

— Честность и честный труд, — говорит. — Не задачка, зачеркнутая в дневнике, а работа, нацеленная на результат.

Сергей в Баренцбурге с декабря 2015 года. Спрашиваю его в ответ на фразу, что «здесь высока концентрация хороших людей»: «А вы не идеализируете?» Отрицательно мотает головой, говорит, что нет и не было розовых очков.

— На Шпицбергене люди другие, из другого теста, — говорит мне Елена.

— Из какого? — спрашиваю. Пожимает плечами.

— Мы — маленькое сообщество. Сплоченное, всегда придем на помощь, не оставим в беде, — рассказывает Сергей.

— Например?

— Например, одна девушка захотела сварить борщ, но из ингредиентов у нее была только кастрюля, за несколько минут по дому собрала все необходимое.

— Хорошо, это такая милая история, а более серьезные ситуации?

— Пришло как-то судно из Лонгиира. Врезалось в причал — неудачно пришвартовалось. 10 человек серьезно пострадали, 20 — не очень. Мы помогли с переводом — доктора не говорят у нас по-английски. Медицинская помощь была бесплатна. Суп раздавали тоже бесплатно.

Сергей говорит, что дело не в Шпицбергене, а в маленькой территории, где все друг друга знают.

— Вы хотите, чтобы ваши дети выросли здесь? — задаю ему вопрос.

— Я так далеко не хочу загадывать. Важно быть в комфорте с самим собой. Мне не хотелось бы жить на съемных квартирах. В Арктике ко мне пришло осознание: дом — это человек, а не место.

— Вы кочевник?

— Да. Мои далекие предки, 11 век, были кочевниками в Монголии. — Где в один из своих коротких отпусков путешествовал Сергей, у которого на левой руке расписан быт и жизнь людей из Гренландии, а на правой изображена покровительница моря. — Важно понимать, что это место — не про романтику. Это место суровое, жесткое и здорово дает понять, кто ты по жизни. Пасовать здесь — не получится.

В Баренцбурге второй по важности после дня шахтера праздник — День встречи солнца. Празднуют и Новый год. Елку привозят с материка и устанавливают на центральной площади, напротив столовой. К слову, столовая — как из моего детства с очень советскими ценами. Все салаты по 30 рублей. Рыба — 39 руб. Суп — 48 руб. Гарнир — по 17 руб. Плюшка — те же 17. Самое дорогое, за 69 рублей — жаркое по-домашнему.

В Баренцбурге есть люди, которые живут здесь почти с рождения, с детства — точно. Но их — единицы. Есть и те, кто приезжают «посмотреть», попробовать поработать в «ЦАТе», потому что простыми туристами ехать сюда — дорого. Но остров отсеивает праздных путешественников.

— На Шпицбергене правило — оставлять ключи в машине: потому что в любой момент может показаться белый медведь и надо срочно уезжать, — говорит Лена.

Она покинет Баренцбург в ноябре. Но очень хочет сюда вернуться. Зачем?

— Потому что здесь в кайф, — повторяет она.

Ведущая хроники экспедиции доцент кафедры журналистики, рекламы и связей с общественностью САФУ Наталья Авдонина