Дневники АПУ. 7 июля, день четырнадцатый. Идём на юг!
09/07/2022
Мы уже почти не юге — по арктическим меркам. «Профессор Молчанов» идёт вдоль Южного острова Новой Земли. Позади остался пролив Маточкин Шар. Впереди — остров Вайгач.
В переходе жизнь в экспедиции течёт по расписанию, не то что во время высадок. Завтрак, лекции, обед, лекции, полдник, океанографическая станция, ужин, общее собрание, культурная программа.
— Восстанавливаем режим, — говорит начальник экспедиции Александр Сабуров.
Все мы немножко психрофилы
Так что к 9 утра — на первую лекцию. Павел Назаров, старший научный сотрудник МГУ имени Ломоносова, рассказывает о получении новых антибиотиков. Резистентность, то есть устойчивость к антибиотикам, признана одной из главных проблем современной медицины.
Павел Александрович уже второй год в экспедициях Арктического плавучего университета разрабатывает принципиально новый подход к выращиванию бактерий, которые до сих пор не культивировались в лабораторных условиях. Эффективен этот подход в отношении бактерий-экстремофилов (то есть живущих в экстремальных условиях) и психрофилов (предпочитающих холод). Что ж, все мы немножко экстремофилы и психрофилы, если лето проводим на Баренцевом море!
Артемий Гончаров, заведующий лабораторией функциональной геномики и протеомики микроорганизмов Института экспериментальной медицины, продолжает рассказ о бактериофагах — вирусах, способных побеждать устойчивые к антибиотикам бактерии. Именно за ними на каждой высадке он проходит десятки километров к озёрам и птичьим базарам, берет множество проб, сидит часами в лаборатории. Если повезёт, первые результаты получит уже в рейсе.
Повезёт ли нам с медведем
Беседу с Артемием Гончаровым продолжаем в микробиологической лаборатории на пятой палубе, среди чашек Петри, пробирок и микроскопов:
— Это образцы, взятые на мысе Желания под птичьим базаром. А это фекалии белого медведя, тоже с мыса Желания, найдены недалеко от озера Отрадное, — учёный показывает, с чем сегодня будет работать. — Для микробиолога фекалии — самый интересный и важный материал. Там больше всего бактерий и бактериофагов, на них паразитирующих. Мы добавили в образцы питательной среды, проинкубировали в течение суток, чтобы там размножились бактерии, а на этих бактериях накопились бактериофаги. Затем при помощи фильтра, который надевается прямо на шприц, мы отделили бактерии от вирусов. Бактерии застревают на фильтре, вирусы проходят сквозь него. Из мутной жидкости получилась более-менее прозрачная, с которой работаем дальше. Сейчас моя задача — посеять тестовую культуру и капнуть на нее несколько капелек материала, в котором, как я предполагаю, может содержаться бактериофаг. Судя по молекулярно-генетическим данным, он должен здесь быть, так что надеемся на удачу и рассчитываем завтра утром на месте этих капелек увидеть задержки роста бактерий. Они будут свидетельствовать о наличии бактериофагов. Сейчас я проверяю образцы на нескольких тестовых культурах, которые у меня с собой, а по возвращении в Санкт-Петербург проверю на более обширной коллекции в нашей лаборатории.
Вообще, лаборатория подозрительно напоминает кухню — электроплитка, скороварка… Наши микробиологи, конечно, мужчины в самом расцвете сил, но неужели им не хватает четырехразового питания на борту «Профессора Молчанова»?
— Мой коллега Павел Александрович Назаров предпочитает в качестве автоклава использовать скороварку. Я использую мультиварку, причём с режимом йогуртницы, подходящим для культивирования микроорганизмов. В этом московская школа микробиологии отличается от петербургской, — объясняет Артемий Гончаров.
Птицы и люди
Ирина Покровская, старший научный сотрудник лаборатории биоразнообразия Института географии РАН, продолжает знакомить нас с птицами Арктики — на лекциях в теории, во время наблюдений на капитанском мостике, что называется, в лицо. Студенты, постоянно участвующие в наблюдениях, через две недели экспедиции моментально определяют, какие пернатые кружатся вокруг судна, качаются на волнах или стремительно пролетают мимо. Кайры, моевки, чистики…
Но все же самый зоркий глаз — у старпома Игоря Плахина.
— Слева по борту две кайры. Справа ещё одна, — Игорь Александрович вроде бы занят картами и приборами, а птиц замечает раньше всех!
Помедитировав на мостике с видом на море и погрустив вместе с Ириной Владимировной о судьбе бескрылой гагарки (эх, были же у нас в Северном полушарии свои пингвины! Но в середине 19 века люди их истребили), иду к доктору.
Леонид Александрович Зубов, доцент Северного государственного медицинского университета, исследует адаптацию организма человека к жизни и работе в Арктике. Первые измерения провёл в начале экспедиции. Сейчас — второй этап, в середине рейса, после интенсивных дней высадок. Третий будет перед возвращением в Архангельск.
Лежу с электродами на руках и ногах. Аппарат «Варикард» определяет, напряжена я или расслаблена, стрессую или наслаждаюсь процессом работы в экспедиции, хорошо ли работает сердце. Встаю, тоже с электродами — теперь аппарат фиксирует, как организм реагирует на такое небольшое усилие.
— Показатели хорошие, — радует доктор. И выписывает приятный «рецепт»: ищите и устраиваете себе удовольствия.
Пластиковый культурный слой
Ну, раз доктор велел — иду искать удовольствия! То есть разбирать морской мусор вместе с Александрой Ершовой, заведующей Лабораторией исследования пластикового загрязнения окружающей среды Российского государственного гидрометеорологического университета, и студентами РГГМУ Екатериной Воротниченко и Владимиром Котельниковым. Сегодня — последний рывок, несколько мешков из бухты Иванова. Процесс уже налажен:
— Три штуки резиновой обуви, пять штук кожаной, шесть ватных палочек, два ведра, моток рыбацких сетей — 2 килограмма, три флакона от косметики…
Самая трогательная находка — три воздушных шарика. А ещё упаковка от шотландского мороженого, бальзам для губ и несколько флаконов с дихлофосом 1975 года выпуска. Как все это оказалось на самом севере Новой Земли? Чувствуем себя археологами, раскапывающими самый верхний культурный слой. Был каменный век, был бронзовый. Теперь пластиковый.
Все, «раскопки» окончены! Точнее, их экспедиционный этап. Дальше Александра Ершова будет анализировать результаты, изучать локальные течения в Баренцевом и Карском морях, а также интенсивность и маршруты движения судов, определять источники загрязнения…
Баренцево море — это потенциальное шестое мусорное пятно в Мировом океане. И поэтому исследования Арктического плавучего университета особенно актуальны. Тем более что многие побережья во время нашего рейса были обследованы впервые.
Арктика — коварная женщина
Анна Трофимова, заместитель начальника экспедиции по научной работе, подводит первые итоги:
— В этом году научно-образовательная программа состоит из восьми направлений. Это биоразнообразие, микробиология, метеорологические наблюдения, здоровье человека (что немаловажно, так как в Арктике живет и работает огромное количество людей), мониторинг органических и неорганических загрязнений, изучение микропластика и морского мусора. Впервые мы в Арктику отправили робота, что очень круто и здорово. Роботов, которых планируется использовать для очистки Арктики, важно испытывать не только на тестовых площадках в городе, но и в полевых условиях.
Очень ценный блок — изучение историко-культурного наследия. Участия в экспедиции Евгения Олеговича Ермолова, начальника отдела сохранения историко-культурного наследия национального парка «Русская Арктика», мы ждали пять лет. Он читает интереснейшие лекции, как будто сам видел Нансена и Седова! И я очень рада, что нам удалось вывезти старинное поморское судно с Оранских островов. Как и тому, что микробиолог Надежда Сачивкина нашла красный снег с микроводорослями на последней высадке.
Знаете, можно прописать идеальную программу исследований, но Арктика — коварная женщина, здесь не всегда получается то, что хочется, важно уметь адаптироваться и переориентироваться.
— Арктика — именно женщина?
— Мне кажется, да. Она переменчива. Может быть яркой и солнечной, а потом туманной. Кому-то открывается, а кому-то нет.
А еще Арктика сближает. Вы не представляете, сколько неожиданного и удивительного мы узнали друг о друге за эти две недели! Вечерний квиз с заковыристыми вопросами об участниках рейса и нашем научно-экспедиционном судне «Профессор Молчанов» пять команд прошли ноздря в ноздрю.
У кого дома живет змея по кличке Червяк? Кто доставал мозг белого медведя перочинным ножом? А кто охранял Фёдора Конюхова от белых медведей на Северном полюсе? Лечился от бешенства после укуса обезьяны? Фотографировал цветущий папоротник? Работал в казино? Умеет шевелить ушами? Опоздал на вертолёт в Антарктиде? Врезался в берёзу на са… Да, это все мы!
Текст и фото: Юлия Смирнова