Дневники АПУ — 2022. День седьмой. 30 июня
05/07/2022
Зыбь, — сказал капитан, — самое противное, что может быть в Баренцухе.Но в качке есть и положительные моменты. Меня она отлично убаюкивает, и я здесь как отключаюсь, так до утра. Если, конечно, не просыпаются какие-нибудь предметы, которые обеспечивают качке звуковое сопровождение. Сначала лежишь и надеешься, что звук заткнется добровольно…
О, кружка побежала…
Как было с маленькой пластиковой бутылкой, которая спрыгнула под диван. Она там покрутилась и мирно застряла в уголке. Но через два часа забрякала термокружка, которую я еще и не могла найти по ящикам, а потом уложить так, чтобы она не звучала.
Еще в качку можно не наклонять тарелку с супом, а к розетке в кают-компании тебя буквально выносит. Правда, сидя там, я мысленно перебираю, что где у меня в каюте. Если я вдруг вскочила и куда-то рванула, значит, ноутбук оставлен на столе.
Занимательная микробиология
Особо активно в качку бегали диски с антибиотиками, которые использовались для практики у Надежды Сачивкиной.
— Такого экшна, пожалуй, на лекциях в плавучих университетах еще ни разу не было, — сказал, глядя на манипуляции студентов с чашками Петри, руководитель экспедиции Александр Сабуров.
Он имел в виду само занятие с посевом бактерий с рук на питательную среду. Обычно в рейсе на лекциях ограничиваются просто лекцией с презентацией. Хотя «движуха» была и в прямом смысле: наглядные пособия все время порывались подвигаться по столу, а вокруг было камер побольше чем вокруг иного федерального министра.
Сегодня начали эксперимент по определению чувствительности к антибиотикам. Как раз для этого и нужны диски. Их нужно было аккуратно «посадить» в чашку с культурой. Диски не слушались даже доктора.
Надежда сравнила работу клинического микробиолога с работой следователя. Сначала составляется «портрет подозреваемого», потом он идентифицируется, то есть выделяется чистая культура. Затем виновному определяют наказание. Антибиотики делят на бактериостатики и бактериоциды. Первые сдерживают рост микроорганизмов, вторые их убивают.
Говоря об антибиотиках, нельзя не сказать об Александре Флеминге. Но еще до пенициллина он открыл лизоцим — антибактериальный агент, который содержится, например, в слюне и слезах. По легенде, он делал посев, взял отделяемое из собственного носа, провел им по посеву, и оказалось, что эта слизь убивает бактерии.
— Олег, добавь пятый образец, — посоветовал Олегу Минчуку, глядя на свободное место в его чашке Петри, кто-то из наблюдавших за процессом.
Если не быть чистюлей
Флеминг, опять же по легенде, был не очень аккуратным товарищем, благодаря чему и обнаружил чудесное свойство пенициллина. Однажды жарким летом он делал посевы стафилококка, ему в лабораторию принесли тыкву, которую он не доел. Все это осталось брошенным в лаборатории на время отпуска, цвело и пахло. На тыкве выросла плесень, попала на чашку со стафилококком, отчего бактерии почувствовали себя не очень хорошо. Надо отдать должное Флемингу, когда он вернулся и увидел это безобразие, он его зафиксировал, проанализировал и щедро поделился результатами и образцами, с кем только мог.
(На «Молчанове» такое поведение не приветствуется. В кают-компании каждый должен вымыть за собой чашку, тарелку и ложку и долить воду в термопот).
Так люди получили то, чем можно противостоять бактериям. Сейчас антибиотики получают от микроорганизмов, грибов и создают синтетически. Но микромир не дремлет, поэтому в поисках новых источников препаратов для борьбы с инфекциями ученые и едут в Арктику.
— Не сейчас надо снимать, — обратилась к журналистам в перерыве между лекциями Настя Гридасова. — Настоящая наука делается на энтузиазме ночью, под проливным дождем!!! А вас не было!
Ночью океанологи продолжили работы на разрезе. Первые две станции удалось отработать «почти идеально», как радостно заметил один из участников. Это «услышали» где-то наверху и решили добавить экстрима: поднялся злющий ветер и начался пронизывающий ливень.
— Он был со всех сторон, — устало сказал на обеде океанолог Виктор Меркулов.
И тут приходит песец…
Артемий Гончаров из института экспериментальной медицины сегодня знакомил нас, какими опасными болезнями можно заболеть в Арктике. На самом деле выбор есть и помимо новой коронавирусной инфекции. Вот, например, бешенство — заболевание неизлечимое в принципе, спасти укушенного или обслюнявленного больным животным может только вакцина, пока не появились симптомы. В медицинской литературе описано два случая вроде как излечения от бешенства при помощи миорелаксантов и ИВЛ, но они не слишком достоверны. Так что если к вам приходит песец, гладить его не надо, а лучше отойти в сторонку и пофотографировать.
Еще одна неприятная штука — туляремия, она лечится, но это еще надо, чтобы ее распознали. Лично знаю человека из статистики про туляремию в Архангельской области. Заболел он после отдыха на одном из островков на Двине, где его укусил то ли комар, то ли слепень. Диагноз ему поставили далеко не сразу — нечастое это заболевание, тем более дело было летом, когда все в отпусках. Молодой доктор определил как ОРВИ и отправил домой. И только через несколько дней, когда человеку стало совсем плохо, врач из опытных что-то заподозрила и обратилась к инфекционистам. Моему другу повезло — он попал в больницу, когда было еще не поздно. Там уже были такие, с туляремией, укушенные на берегу Северной Двины. Один из них, молодой парень, казалось бы, всё, шел на поправку, его выписали, а через неделю он умер.
Есть еще иерсинии, которые вызывают псевдотуберкулез и иерсиниоз. Не слишком приятные вещи, а возбудители — ближайший родственник чумы. В последние годы, как рассказал Артемий Гончаров, открывают новые иерсинии, роль которых в патологии человека еще не изучена.
Ну и сибирская язва — идеальная машина для убийства с целым набором оружия в виде разнообразных экзотоксинов. Споры ее в мерзлых грунтах способны сохраняться даже не сотни, а тысячи лет. На Ямале в 2016 году была вспышка сибирской язвы среди оленеводов — оттаяли споры, попали к оленям, а от них к людям. К сожалению, не обошлось без летальных исходов.
Еще на север продвигаются всякие неприятности типа иксодовых клещей, которые несут с собой разные болезни. Если с 1960-х годов в России число укусов клещами и заболеваемость клещевым энцефалитом падает, то в Архангельской области и Республике Коми растет.
Наибольший драйвер переноса заболеваний — это перелетные птицы. В Арктику только из Африки каждый год прилетает пять миллиардов птиц. Это как если бы большая часть населения Земли приехала сюда в отпуск. Артемий показал фотографии из колоний кайр Командорских островах. Там на скалах не только у кайр колонии, но и у клещей, которые бегают между кайрами и переносят все, что принесли с собой. Поэтому птичьи базары очень перспективны для поиска патогенов.
У поморника в Антарктиде, например, нашли энтерококка, близкого к штаммам из Бразилии. А возбудитель карельской лихорадки изначально имеет африканское происхождение. Как он попал в Фенноскандию? Скорее всего как раз с пернатыми.
Загадочные птицы
Помните олушу с ее расширением ареала? Это еще не все сюрпризы от птиц. Между Колгуевым и Южным островом Новой Земли состоялись две неожиданные встречи. Иван Мизин сфотографировал в открытом море гуменника.
Гуменник — это крупный дикий гусь, он живет и в тундре и в тайге. В России обитают четыре подвида, которые заметно различаются между собой: один в европейской части страны в тайге, второй в европейской части в тундре, третий — в сибирской тайге, четвертый — в сибирской тундре. До недавнего времени считалось, что на Новой Земле живет только европейский тундровый подвид, но финские орнитологи при помощи спутниковых передатчиков выяснили, что таежные гуменники с территории Финляндии в июле прилетают к ним в гости. Они летают на линьку на остров Северный Новой Земли. Раньше считалось, что они просто прячутся в укромных местах в лесу, потому что на две недели гуси теряют все маховые перья и не могут летать.
Таежный или тундровый летел над морем, пока не очень понятно. Скорее всего, он держит путь на линьку с материка.
Еще примерно в том же районе попалась полярная крачка. В открытом море ее сейчас быть не должно, она должна сидеть на гнезде и иногда нападать на мимо проходящих полярников. Как сказала Ирина Покровская, скорее всего, это неразмножающаяся в этом году птица, что может быть связано с поздней весной. Так бывает.
Земля, земля!!!
— А можно здесь кричать «земля», если видишь землю?! — тихо спросил меня Александр Гордейчик, задумчиво глядя в иллюминатор кают-компании.
— А что там?
— А вроде как земля!
В 14.14 мы увидели Оранские острова, но прошли мимо. Качает нас сильно и высадиться здесь сегодня возможности нет.
Я очень люблю лекции Евгения Ермолова, он рассказывает об экспедициях и полярниках, словно сам был очевидцем и непосредственным участником событий. Кстати, 29 июня на сайте ТАСС вышел очерк про Евгения Олеговича, очень рекомендую.
Мы тут на днях разгадывали кроссворды в журналах, это выглядело так: зачитывается вопрос, Евгений отвечает, все поддакивают.
— Мечта любой бабушки! — сказал Дмитрий Ковалев.
Сегодня Ермолов рассказывал про экспедиции Фритьофа Нансена и Георгия Брусилова. Нансен — это для Норвегии примерно как Гагарин, даже «полет» у него был один, дальше его власти холили, лелеяли и никуда в опасные места не пускали. Ну, а для Арктики Нансен — глыба, величина и авторитет. Он много что придумал, сформулировал принципы, как делать арктические экспедиции. Поразительно же, как они с Ялмаром Йохансеном совсем налегке прошли огромное расстояние, благополучно перезимовали, даже поправились, вернулись домой триумфаторами, а в экспедиции не было потерь, что большая редкость. Хотя не только для Арктики Нансен много сделал. Иду я как-то по центру Еревана и вдруг вижу памятник кому-то знакомому. Я решила, что, хм, наверно, я ошиблась, зачем памятник полярнику в Армении. Проверила, да, действительно, армянский народ благодарен норвежцу за помощь.
Ирина Покровская вспомнила, как она с коллегами учила на Шпицбергене норвежский, и в учебнике им больше всего запомнилась фраза «Нансеном ему не быть!».
Экспедиции Нансена и Брусилова объединяет мыс Флора на острове Нортбрука Земли Франца-Иосифа. Это такое место силы, перекресток на архипелаге. Первым его, правда, вынуждено, освоил Бенджамин Ли Смит, когда у берега Флоры вдруг утонула его «Эйра» и экспедиции пришлось там зазимовать. Фредерик Джексон выбрал Флору для своей базы, построив там первое поселение на ЗФИ. Нансен целенаправленно шел на Флору, зная, что там есть как минимум припасы, а скорее всего, полярники и там можно дождаться корабль. Так и случилось. На Флору шел и Валериан Альбанов со своим редеющим отрядом — частью экспедиции, которая покинула «Святую Анну», а одновременно с ним туда шел «Святой великомученик Фока» экспедиции Седова, но уже без Седова, рассчитывая найти топливо для возвращения в Архангельск.
Мы идем к Русской Гавани, очень надеемся завтра ступить на землю.
Текст: Ирина Скалина