Дневник экспедиции АПУ — 2017. 23 июля

23 июля. День шестнадцатый

Мы идем обратно, даже бежим. Качает нас мало, так что смотались мы, похоже, вовремя. Я зачем-то встала в 7:50, хотя накануне, нет, это было уже сегодня, уснула, наверно, часа в 4. Утренние развлечения: поболтать с Хесусом про 4200 островов Кубы, посмотреть наличие отсутствия интернета, добыть на камбузе сгущенку для бара, попытаться дотащить до него еще и миску сметаны и не пролить, вспомнить все про оборонительные сооружения мыса Желания.

Оборонительные сооружения мыса Желания

Жаль, конечно, что не удалось нацпарку поработать на Восточном Большом Оранском, где в прошлом году случайно была обнаружена очень старая поморская лодка. Евгений Ермолов хотел ее исследовать и, по возможности, забрать с собой. Но, видимо, это уже работа следующего сезона. В этом году Женю ждет спасение Лагеря Циглера на Алджере.

В прошлом году Евгений работал как раз на мысе Желания и нашел там много интересного. Но сначала история. 25 августа 1942 года к метеостанции «Мыс Желания» — она находится в паре десятков метров от берега, заметна как на ладони — подошла немецкая подлодка и открыла огонь. Пойду спрошу, какие глубины в районе мыса Желания.

Капитан сказал, что глубины у мыса Желания большие, почти сразу идет свал от 50 до 300 метров. «Молчанов» вчера стоял в 4 кабельтовых, что примерно в 850 метрах от берега. Там глубина 15 метров. Лодка стреляла, скорее всего, из надводного положения, поэтому не проблема была подойти и ближе.

При обстреле были разрушены метеодом, библиотека, архив, где сгорели данные метеонаблюдений за предыдущие годы, но сами полярники не пострадали. Обстрел, надо думать, был неожиданным, но метеорологи были к такому повороту событий готовы. Они еще и отбивались, и даже по подлодке попали, поэтому, наверно, и обошлось без потерь. 25 августа 42-го года в радиограммах, когда был обстрел станции, они сообщали, что «ведем огонь по неприятелю из всего имеющегося оружия». Хотя сотрудники на метеостанции были сугубо гражданские. Еще в сентябре 1941 года на мыс Желания привезли 45-миллиметровую пушку, специальный человек орудие установил и провел инструктаж. Эта пушка там осталась. Приехал человек, который провел инструктаж, установил это орудие. Орудийных дворика на станции два, так что, как рассказывал мне Евгений, можно предположить, что орудий было больше, чем одно. Плюс пулеметы. После войны их со станции убрали. Есть версия, что однажды на Новый год метеорологи решили устроить салют, после чего с материка пришло указание от оружия избавиться. Его погрузили на льдины и весной его унесло в море.

А вот когда точно появилась сеть укреплений, которая опоясала весь мыс, историки сказать затрудняются. Есть немецкая фотосъемка мыса Желания 1943 года, где оборонительные сооружения не обозначены. Когда полярники начали окапываться, непонятно. Сейчас оборонительных сооружений мыса Желания найдено 58. Причем большую часть Евгений обнаружил в прошлом году. До этого их было известно 17. Мыс Желания простреливается полностью. Любой пляжик прикрывает несколько пулеметных гнезд — это каменные обваловки, в центре которых бревно, к которому крепился пулемет. Еще ДЗОТы — древесно-земляные укрепления, огневые позиции — подковообразные заграждения, выложенные из камня, за которыми можно спрятаться стрелку с винтовкой. Работа была проделана колоссальная: камни надо было долбить, таскать, укладывать... Полярники потом их особо не использовали, но они пришлись по душе местной фауне. Медведи с удовольствием спят в укреплениях, особенно душевно в ДЗОТах — там не дует, из других обозревают окрестности. Медведи и в домах живут. На мысе Желания в одном из домов оставались кровати, медведь выбрал себе двуспальную, протоптал вход через окно, устроился с удобствами.

Шторм

Кто просил шторм, качку, сильное волнение и прочие удовольствия? Одного человека я точно знаю! Он сидит во время обеда за столом напротив и зовут его Александр. Мы от шторма убегаем, а он нас догоняет. Весьма успешно и с последствиями. Из-за волны наша скорость замедлилась сразу на узел. Еще хорошо, что на не боковая, поэтому качает нас относительно мягко. Сегодня днем был объявлен запрет выходить на открытые палубы, на свинцовые волны можно посмотреть и из каюты, или с мостика. На мостик без лишней надобности только заходить не рекомендуется, и кто-то уже успел повесить на его дверях объявление «К. Зайкова на капитанском мостике нет». Днем со свинцовыми волнами сочеталось солнце, потом опять все потемнело.

На меня качка действует парадоксально: я все время хочу есть и чуть меньше — спать. Но, если уснуть днем, снятся какие-то кошмары в интерьерах дворцов Петергофа и трапы «Молчанова».

Сбежали мы от Оранских островов, которые относятся к архипелагу Новая Земля, но при этом являются отдельным архипелагом. Это самые северные острова Новой Земли в Баренцевом море. Если бы мы, как в прошлом году, изучали только Новую Землю, при достижении Оранских нам бы объявили о крайней северной точке нашей экспедиции. Эти мелкие острова состоят из двух групп: Малые Оранские (южные) и Большие Оранские (северные). Их открыл в 1594 году Виллем Баренц и назвал в честь принца Морица Оранского (1567–1625), графа Нассауского, с 1895 г. наместника Голландии (Оранские — младшая линия графов Нассауских, ныне царствующая (с 1815 г.) голландская королевская династия). Вроде как на каких-то языках получается, что острова Оранжевые или Апельсиновые. А Новая Земля по-голландски получается как Nova Zembla. Так написано на знаке, установленном на мысе Желания в честь экспедиции Баренца.

Общая площадь Оранских островов около 3 кв. км, высота до 30 метров. На моржовом лежбище Больших Оранских островов может одновременно находиться до тысячи моржей. На скалах образуют птичьи базары толстоклювые кайры, люрики, моевки и чистики. Численность кайр, чистиков, моевок всех вместе тысячи особей. Больше всего кайр и моевок. Остальных — считанные единицы или десятки. На Оранских также встречаются бургомистр, тупик, обыкновенная гага, большой поморник, морская чайка, полярная крачка. Мне, конечно, хотелось бы увидеть вживую тупика. И сфотографировать. Очень уж он красивый.

До 25 числа наша группа аниматоров-организаторов просит сдать фотографии на фотоконкурс.

Сложная Арктика

Сегодня у нас были лекции об экологии в Арктике, о китах и о морском законодательстве в приполярных частях планеты. Дмитрий Никитин разложил по полочкам основные экологические проблемы в Арктике. Условно их можно разделить на природные (environmental) и антропогенные (про «антропогань» я точно уже не забуду. Это слово АПУ-2017. В прошлом году было «тунеягодки». Еще надо ходить за Игорем Мацкевичем и записывать. Его «Ира, броник не забудь!» про спасательный жилет — это шедевр).

К природным относятся изменение климата, таяние льдов и инвазия видов. Насколько в каждой из этих проблем повинен челок и повинен ли — это вопрос, но проблема есть. За последние 100 лет средняя температура воздуха в Арктике повысилась на 4–5 градусов. А ледовый покров с 1970 по 2002 год по данным спутниковых наблюдений сократился на 25 %. Вспомните экспедицию Пайера — 30 августа, юг Земли Франца-Иосифа и никакой тебе возможности добраться до увиденной суши — лед вокруг. Это сейчас мы на обычном судне, не на ледоколе почти добрались до верха ЗФИ. Последние 10 лет, даже больше, лед из акватории архипелага летом уходит полностью. Айсберги не считаются.

Инвазия видов: поправьте меня, если я не права. Скажем, полярная акула доплыла до ЗФИ или горбач — это ведь инвазия? Или поморник с его расширением ареала? А камчатский краб или горбуша в Баренцевом море? — но это уже антропогенная инвазия. Если раньше горбуша шла раз в 2 года, то теперь ее, говорят, можно ловить непрерывно. Или мы вот со своими насморками приехали, начихали на немногочисленных микроорганизмов ЗФИ. Кстати, считается, что на архипелаге обычно никто простудными не болеет — местных возбудителей нет, все респираторные болячки привозятся с собой.

Из антропогенных опасностей в первую очередь добыча полезных ископаемых. Самые рискованные — нефть и газ. 20 % мирового газа и 90 % российского добывается в арктических территориях. Других полезных ископаемых тоже хватает: никель, медь. Для примера: Павловское месторождение свинцово-цинковых руд на Южном острове Новой Земли, разработка которого вот-вот начнется. К слову, в том месте, где руду нашли, когда-то, еще в 1970-е годы была идея создать на НЗ заповедник.

Еще одна проблема — добыча живых ресурсов. Гренландских китов к началу ХХ века чуть было всех не выбили, атлантических моржей тех же. Далее из антропогенных тем болезненное — милитаризация Арктики. Военные базы сейчас создаются не такие, как 50–70 лет назад, с последствиями деятельности которых потихоньку начали бороться на той же ЗФИ. Из заметного: белому медведю ведь не скажешь — сюда не ходи теперь, если он тут всегда ходил. Запуски межконтинентальных ракет тоже не очень полезны для окружающей среды.

Андрей Тодоров начал свой цикл лекций по тому, как морская, шельфовая и т.д. деятельность регулируется на международном уровне. Что чего касается, что чего нет. Например, секторальное деление Арктики — это про сушу. Это было предложено тогда, когда в этой части Земли еще обнаруживали новые острова. Никаких вопросов — сразу было понятно, к какой из пяти приполярных стран суша отойдет. Морское право определяет то, что касается воды. Не знала, кстати, что кроме территориальных вод — 12-мильной зоны, выделяют еще 24 мили — что-то вроде буферной зоны. Там судно может стоять и ждать пограничников для прохода уже в территориальные воды. Исключительная экономическая зона — это тоже про воду, не про шельф. Навигация здесь свободная.

Еще разница между Арктикой и Антарктикой — единый подход здесь невозможен, хотя бы потому, что Антарктика — это суша, окруженная морем, а Арктика — это море, окруженное сушей.

Зачем швейцарским студентам Арктика

Мы уже давно общались с Эриком Хёсли относительно целей и задач его подопечных из трех вузов Швейцарии на плавучем университете. На борту «Молчанова» студенты университета Женевы, университета Лозанны и Федерального политехнического университета, который тоже располагается в Лозанне — это аналог нашей Бауманки.

Очень интересный подход: чтобы будущие, неважно, биологи, гидрологи или журналисты, взяли какую-то глобальную тему, актуальную в мировом масштабе, и оценили ее с точки зрения другой культуры, для которой эта тема имеет принципиальное значение.

Как говорит Эрик, недостаточно просто подготовить инженеров, дать им специальность, важно, чтобы они стали способны работать в этом глобальном мире. Для этого они должны уметь понимать другую культуру, другие страны, другой подход.

— Этого, к сожалению, сейчас все меньше. Люди выходят из университета с хорошими знаниями, очень талантливые молодые люди. Но они мало знают о Китае, или о России, или о Южной Африке, и считают, что глобальный мир — это мир с западными правилами, что совсем неправильно. Надо понимать и слушать, как другие работают, как подходят к решению проблем. Для многих разных проектов можно смотреть на вещи с разных точек зрения. В этом цель всей программы. Идея — посмотреть на этот глобальный мир с точки зрения других людей, культур, стран, другой истории.

Для проектов на плавучем университете была выбрана тема изменения климата. Проблема глобальная, но задача участников экспедиции — понять, как ее воспринимают в России.

25 студентов прошли, во-первых, отбор, во-вторых, предварительную подготовку: курсы, лекции о России, об Арктике.

— Эта программа идет уже больше года, — рассказал Эрик. — Для желающих участвовать есть выбор между двумя странами — Россией и Китаем. Каждый кандидат на участие должен приготовить свое досье. Мы взяли самых лучших!

Для каждого студента участие в экспедиции — заключительная часть программы обучения, завершение личного или группового проекта.

— Мы думаем повторить такую экспедицию и расширить поле сотрудничества с Россией, чтобы работать не только по проблеме изменения климата, но и по другим большим проблемам. Но для это нужны ресурсы. мне интересно, что наши университеты стали работать с российскими. Здесь мы нашли в лице САФУ очень хорошего партнера, с которым можно хорошо работать, между нами есть доверие. Я надеюсь, что будет не только экспедиция, студенты будут общаться с российскими студентами, с коллегами, что-то будет, я уверен, но потом это уже не наша задача. Наше дело организовать — организовать сотрудничество, чтобы оно развивалось и росло взаимопонимание между культурами. Я много путешествовал по России и раньше по Советскому Союзу. Я, конечно, понимал, что эта страна такая большая, я никогда не увижу ее всю, и до конца не пойму. Даже наоборот, чем больше я путешествую, тем меньше ее понимаю. Потому что это действительно континент, это как изучать океан, зная, что я никогда не буду рыбой.

Я спросила Эрика, будет ли он сам что-то писать об этой экспедиции, как журналист. Жаль, что нет.

— Да, я журналист, но здесь работает группа из трех молодых людей, которые учатся журналистике. Это их работа, они должны будут дать информацию о поездке совсем разным людям. Говорить с академиками — это одно, а говорить с обычными читателями — другое. Они должны думать об этом — как рассказать об экспедиции, ее тематике, о программе разным людям. А я буду смотреть. Материалы можно будет найти на сайтах трех наших университетов. Возможно, и на других каналах, поскольку мы будем использовать каналы спонсоров, мы получаем поддержку и частных лиц.

Студенты уже ждут, говорит Эрик — а в трех университетах их учится 40 тысяч. Слух об участии в экспедиции распространился быстро, так что материалы об арктическом приключении швейцарцев в России там очень ждут.